Идейные предшественники христианства

Страница 2

Более всего христианство заимствовало от иудейской религии. После смерти и воскресения Иисуса Христа в Иерусалиме осталась община его последователей во главе с апостолом Петром. Помимо нее к 60-м годам I в. на территории Палестины существовало еще не­сколько раннехристианских общин. Их наличие на данной территории подтверждено данными науки. В 1947 г. недалеко от Мертвого моря (район Вади-Кумран) ученые обнаружили древние свитки, ставшие из­вестными мировой общественности под названием Кумранских руко­писей. Эти рукописи рассказали о поселении иудаистской секты эссе-нов, которая по многим положениям вероучения и культа, а также об­разу жизни была близка к христианству. Общность мировоззренческих принципов у эссенов и первоначальных христиан прослеживается в мессианстве — ожидании скорого пришествия Учителя праведности, в эсхатологических (от греч. eschatos — последний, учение о конце мира) представлениях, в истолковании идеи греховности человека, в обрядности, в организации общин и отношении к собственности. Ар­хеологические раскопки в местах находок кумранских свитков пока­зали, что здесь был центр эссенов. Подтверждается общность имуще­ства у обитателей Кумрана. Мы узнали также, что один из вождей об­щины — Наставник справедливости — был казнен еще до римского завоевания в 63 г. до н. э. нечестивым первосвященником, и что эссе-ны верили во вторичное появление этого наставника именно в день падения Иерусалима. Эти верования были распространены в явно не­христианской среде. Однако именно в них содержится наиболее важ­ный элемент легенды об Иисусе.

Без уяснения тесной связи с иудаизмом многое в христианстве бу­дет выглядеть непонятным. Христианство возникает как секта иудаиз­ма. Оно ставит перед собой задачу очистить иудаизм от "вредных" на­слоений, которые привнесли в него книжники и фарисеи, превратившие живое учение в систему косных и автоматических ритуальных дей­ствий. Для книжников и фарисеев буква закона была дороже его сути. Христианское учение развивается в полемике с иудаистскими книжниками и фарисеями, хотя поначалу не претендует на что-то прин­ципиально новое. Вместе с тем в Евангелиях довольно четко обозна­чена линия противопоставления нового учения иудаизму. Эта линия уже отчетливо обозначена в знаменитой Нагорной проповеди Иисуса Христа. Проповедь необычна не только по своей сути, но и по фор­ме. Учитель противопоставляет свое понимание нравственной нормы, долга и счастья всему, что было до Него. Однако он не отменяет, не уничтожает старое, а как бы углубляет и развивает его. Именно чув­ствуя свою связь со всей многовековой традицией, верность ее духу, он мыслит себя самого как ее продолжателя, Творца, а не слепого раба, и выступает от имени всего лучшего, что охраняет традиция, от имени ее святыни, ее Бога. Верность этой святыне дает Ему внутрен­нее право отождествлять себя с ней. И он решительно противопос­тавляет себя букве закона. Через всю проповедь проходит, как рефрен: "Сказано в законе, а Я говорю вам .".

Основное направление в христианском переосмыслении иудаизма состоит в углублении содержательного нравственного начала религи­озного учения, в утверждении ведущей роли принципа любви. "Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твое­го. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинаю­щих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас." (Мф. 5.44). Нагорная проповедь — это, по существу, словесная икона, не норма, а идеал. Начинается она с "заповедей бла­женства". Познавшим блаженство оказывается вовсе не тот, кто дос­тиг "благ земных", а скорее совсем наоборот, тот, кто понял их незна­чительность, недостаточность и полюбил нечто большее.

Первая заповедь блаженства звучит весьма странно: "Блаженны нищие духом". Однако этот парадокс полон внутреннего смысла. Дело в том, что и духовной пищей можно пресытиться, остановиться на достигнутом, на раз и навсегда найденных идеях, ценностях. Поэт, даже истинный, но уверенный, что он лучший на свете, философ, уче­ный, считающий, что он все постиг, — духовно богаты. Но это и есть то богатство, которому Иисус предпочитает нищету, — т. е. открытость миру, вечную жажду, ненасыщаемость духовной пищей. Евангельская нищета по существу, очень близка к сократовским словам: "Я знаю только то, что я ничего не знаю".

В Новозаветной проповеди довольно отчетливо прозвучали и со­циальные мотивы: идея равенства всех людей перед Богом, осуждение богатства, насилия, эксплуатации. Особенно явственно социальный мотив прослеживается в откровении Иоанна Богослова — Апокалип­сисе. Все содержание этого произведения пронизано идеей возмез­дия, которое наступит в час Страшного суда. И этот суд, по мнению автора Апокалипсиса, состоится скоро, еще при жизни этого поколе­ния. Но не следует на основании этих высказываний превращать Но­вый Завет в революционный манифест, а Иисуса Христа объявлять ре­волюционером, как это нередко делали некоторые леворадикальные

Устранение материальной преграды для свидетельства (4:32-5:16)
Новая сюжетная линия начинается с характерного для Луки описания общинной жизни ранней Церкви (см. 2:41-47; 5:11-16). Единство верующих приводит к тому, что общим становится их имущество, которое распределяется теперь в зависимости от нуж ...

Иконография Дьявола
Вопрос иконографии Дьявола - подобие вопросу об его архетипе в целом. Тут и естественные черты-символы, действительно имеющие отношение к архетипу, и вульгарные трактовки, и попытки обезобразить. Чтобы придать кому-либо великий и/или ужа ...

Промысловый культ
Помимо тех духов, которые нужны шаманам для врачевания болезней, существуют духи — хозяева природы. Как и у народов Азиатского Севера, представления о духах-хозяевах тесно связаны с промысловым культом. По верованиям эскимосов, каждый пр ...